| wowz | Дата: Пятница, 2009-04-17, 12:31 PM | Сообщение # 1 |
|
Admin
Группа: Администраторы
Сообщений: 32
Статус: Offline
| Сумасшествие и психоделика не исключают друг друга, но, одновременно, и не являются идентичными. Сумасшествие предполагает некую форму неадекватного поведения. Даль определяет его как состояние и поступки помешанного, безумного. Психоделическим является скорее состояние сознания, а не поступки. Безусловно, есть разновидности сумасшествия, особенно близкие области психоделики, - шизофрения, паранойя и др. Но в целом психоделические эффекты не предполагают сумасшедшего поведения, это скорее своеобразные продукты ума, в которых сочетается несочетаемое: разные уровни сознания, которые не сводимы к сингулярному, объединяющему началу.
С точки зрения определенной перспективы можно считать психоделику даже противостоящей сумасшествию. Психоделическое состояние отличается повышенной бдительностью, его носитель экстремально бодрствует, он, таким образом, становится в определенном смысле всевидящим и всезнающим, становится небожителем. Он не может, однако, идентифицироваться с этой своей ипостасью (Бодлер говорит в связи с воздействием опия об "очищении", чудной легкости духа и т.п., поскольку ей мощно противостоит другой срез сознания, болезненно регулирующий "полет". Эта темная сторона психоделического возвышенного, земное, здоровое, трезвое сознание, является непобедимим противником, виновником непрерывных диверсий и инверсий, шоков, катастроф, фиаско сознания.
Де Куинси и Бодлер говорят о творческом потенциале психоделики как врачи - описывают его извне, как часть диагноза, хотя и на основе "собственного" опыта. ... Психоделика переводится из сферы предметов описания в сам творческий принцип. Значение культурного феномена приобретают в конце концов не сами психоделические состояния - они являются всего лишъ частным делом любого больного или просто чувствительного человека, любого наркомана или шамана. Психоделическая эстетика, однако, имеет дело с такими художественными произведениями, которые конструируются на основе сдвигов сознания и его измененных состояний.
Тимоти Лири создал еще в пятидесятые годы Harvard Psychedelic Drug Research Program и стал доказывать пользу синтетических наркотиков. Его исследования были с энтузиазмом встречены представителями beat generation, для которых наркотики, так же как и джаз, секс, буддизм и мистика, были составной частью радикального опыта. Именно личный опыт, декларированный одновременно как социальный протест, превращался в среде beat generation в радикальные тогда описания приключений и состояний сознания автобиографических героев. Психоделика здесь - скорее тематическая особенность социальной среды и биографии героев и авторов, нежели разновидность (или качество) самого письма.
Россия 90-х годов пережила, таким образом, психоделическую революцию на фоне уже состоявшейся на Западе первой, которая стала здесь - в первую очередь, наверное, благодаря народному, почти фольклорному русскому герою Кастанеде - чрезвычайно популярной. Вторая психоделическая революция (или контрреволюция) носит другой (а в некоторых аспектах даже противоположный) характер по отношению к первой, которая произошла в США и Западной Европе. Если в первом случае с помощью теории Юнга и восточных мистических практик происходил поиск некой архетипальной истины и фундамента сознания, то во втором случае наркотический эффеект лишен такой экзистенциальной глубины и утопического размаха. Идеалы свободы отношений между людьми, идеалы эмансипации и обнажения самых скрытых и самых истинных, первоначальных слоев и индивида, и культуры, идеалы мандалы и инициации в 90-х гг. были неактуальны. Их место занимает скепсис по отношению к грезам психоделиков-архаистов. Вторая психоделическая революция характерна как раз отменой всяких метафорических мандал, недоверием к универсальным связям всего со всем. Предметом эмансипации становится как раз связь вещей, явлений, структур и образов.
|
| |
| |
